Глава первая: КАФЕ
В кафе было тихо и, по домашнему, уютно. Знакомство через интернет, по рассказам друзей ни к чему хорошему никогда не приводило. Но я согласился и ждал свою музу. Безликий, анонимный чат. Где словно из воздуха появляются фразы и ты ловишь ту волну, которая тебе нравится. Я поймал свою волну, и как мне кажется, она поймала свою, т.е. меня. Дело случая - как же иначе. Мы постепенно разговорились и, через узкие рамки виртуальных букв, она узнала обо мне практически все. Сейчас, я ковырялся острым краем зубочистки в мозоли на правой ладони и пытался придумать охапку тем для разговора. Путного ничего не выходило. С минуту на минуту она должна была уже появиться.
“Экспромтом будет лучше всего” - решил я в конце концов, и заказал кофе и пару булочек с сыром. В этом кафе они были великолепны. Несмотря на кажущуюся легкомысленность подобной пищи, послевкусие от них было таким... как будто ты съел крепкий кусок сыра, заев их свежайшим батоном. Наверное, они были просто очень сытными. Не более того, да и голод любит преувеличивать приятное и уменьшать худшее. Я поймал себя на мысли, что такими словами можно было описать любые наркотики. Что их высокая ценность заключена именно в голоде. Будь человеком сытым - наверное, смог бы отнестись к подобной пище более объективно. Но это как сигареты - они словно создают внутри тебя второй желудок и он постоянно хочет есть. Благо питается исключительно одним никотином.
- Это ты? - на плечо легла маленькая, женская ладошка. Ощущение что человек не знает где найти границу между пожатием плеча как хорошие знакомые или пожать дипломатично, оставаясь как бы ни при делах. Одним словом, моя знакомая незнакомка виляла в неуловимой толерантности контакта мало знакомых людей.
- Да, это я - присаживайся, я заказал кофе и булочки с сыром. Вечером пекут свежую партию, не пожалеешь.
Фотографиями мы не обменивались и легкий холодок, что волна, так лихо накрывшая меня, окажется мусорным болотом, не оправдала ожидания. Это была волна не тронутого человеком озера. Струилась, как шифон на ее платье. Аккуратно присев, и поставив локти на стол, сложив ладони у подбородка, она взглянула на меня. А я не мог оторвать взгляд от натянувшейся кожи на ее ключицах.
- Ты выглядишь уставшим - она наклонила голову вбок и посмотрела немного снизу вверх. Со стороны казалось, что она пытается заглянуть мне под веки.
- Думал много - работа такая. Думать.
- А почему ты не дышишь?
Ее вопрос застал врасплох, отлично понимая, что она имеет ввиду, ум быстро перебил варианты, но в итоге отказался от дальнейших поисков, сказав, что его руки чисты. Перехватив зубочистку из одного угла рта в другой, я засмотрелся на узор на скатерти.
- Ты же знаешь что это сложно.
- У меня это получилось через 3 месяца.
- Каково оно?
Вместо ответа она взмахнула руками. Оптическая иллюзия - она соткала этот жест настолько плавно, что казалось кости исчезли из ее рук и как две белоснежные ленты в замедленном действии заколыхались в прозрачной воде.
- Твои руки похожи на карандаши.
- Какие карандаши?
- В детстве был такой фокус... - я вытащил из кармана ручку и, зажав ее конец между большим и указательным пальцем, начал качать кистью. Девушка засмотрелась. Я знал, что она видит. Ручка двигалась так, словно была сделана из резины, а на самом деле - жесткий пластик.
- Так ты видишь мои руки? Забавно, а мне просто нравится так делать. Приеду домой, посмотрю, как это выглядит в зеркале.
Официант принес кофе и поставил ароматно дымящуюся чашку с булочками в центр столика. Я подавил желание не наброситься на угощение в ту же секунду.
- Дышать все время... Я могу объяснить лишь на примере - по другому не получится.
- Мне так будет понятней - я отхлебнул кофе и отщипнул кусочек булочки, сделав лицо джентльмена, которое говорило, что просто пробую пищу на вкус, проверяя не отравлена ли она. Солено-горячий вкус выпечки залил язык и проскользнул по глотке дальше в тело.
- Когда я не дышала, я двигалась в мире, а он был неподвижен. А когда я начала дышать, то я стала неподвижной - а мир стал двигаться вокруг. Каждую минуту, секунду, мгновение. Ничего не остается таким каким было до этого.
Она взмахнула руками и с легкой улыбкой зажмурилась от удовольствия. Потом наклонилась ко мне поближе и как по секрету прошептала
- Я все время в центре, понимаешь? Раньше я думала, что центра в мире не существует, а теперь я точно знаю что он есть.
- И где он? - когда сидишь с человеком, который дышит, поневоле начинаешь дышать сам. Скорость мыслей начала заметно идти на спад.
Она прикоснулась пальцем к центру лба.
- Я его чувствую здесь, ну иногда чувствую его в глазах. Но так как двух центров не бывает, то я считаю, что он здесь - она легонько постучала кончиком ногтя по точке центра лба.
Вскоре тема дыхания была закрыта, я не зная что говорить делал умное лицо и слушал ее. Чужая искренность вызывает странное ощущение чистоты. Я смотрел на нее, слушал всю эту отвлеченную трескотню о работе, племянниках, бывших парнях и прочую чепуху. Смотрел и чувствовал, как моя жизнь медленно стекает через пятки в глубину бетонного пола кафе. Словно хороший фильм, от которого невозможно оторваться, боишься хрустнуть попкорном, пропустить момент или моргнуть. Краем мысли осознаешь, что если ты ворвешься в эту жизнь, начнешь сам играть роль, то все будет уже не так. Бесконечные сравнения “хорошо” и “плохо” ворвутся и переполнят тебя. И выныриваешь только когда появляется новое кино, в стакане недопитый алкоголь, время вернулось и комнату заполняет полумрак. И на твоем лице остывают краски чужой жизни. Даже самая скучная жизнь со стороны кажется интересной. И даже самая интересная жизнь кажется тебе скучной, если это твоя жизнь.
- Что ты сказал? - девушка внимательно смотрела на меня, ожидая ответа.
- Я... я вроде как молчал, слушал тебя.
- Нет, ты сказал что-то про траву у соседа. Что зеленее...
- Пойдем отсюда.
Уголки глаз потянулись вверх, на лице скользнула понимающая улыбка. Я помог ей накинуть плащ на плечи и натянул куртку на себя. Оставив чаевых, не слишком расторопному официанту, мы, не дожидаясь его прихода, вышли из кафе.
- Закрой глаза и иди - она взяла меня за руку, а я послушно прикрыл глаза, очутившись в океане звуков.
- Я один раз жил целый день как слепой.
- И каково оно? - судя по звукам ее каблуков, асфальт сменился на нечто более мягкое. Да и мои туфли уже не ощущали тяжелой, не естественной, ввиду отсутствия упругости, тяжести пола.
- Ничего особенного. Уши полностью заменяют глаза, ну... через часа три. Сначала жутко хочется открыть глаза, глотнуть цвета и геометрии линий. Даже дышал как рыба, выброшенная на пекло пляжа.
- А сейчас уши тебе помогают? - она отпустила руку и я тут же, покачнувшись, остановился.
Наверное, со стороны это выглядело крайне глупо. Фантазия тут же нарисовала чудную картинку, что я стою на краю обрыва, при этом, куда бы я ни повернулся, в любой стороне света меня неизменно ждал бы обрыв. Расставив ноги шире, я вертел головой, как локаторами впитывая каждый звук. Регистрируя его в непроглядной тьме как новый кусочек реальности. Тут же проверяя на прочность. Можно ли доверять тому далекому крику или тому скрипу резко остановившейся машины?
- Я знаю, что ты чувствуешь. Сейчас ты доверяешь тому, что вдалеке и не веришь тому, что вблизи. Ведь так? - она снова взяла меня за запястье и мягко потянула влево, я сделал неуклюжий первый шаг в ее сторону.
Она была права. Даже самые душераздирающие крики не доставляли столько страхов и сомнений, как легкое покашливание в метре от меня.
- Мы пришли. Можешь открыть глаза. Мы все чуточку слепые.
Я часто моргал, восстанавливая зрение, словно настраивая ручку приема сигнала на стареньком, ламповом телевизоре. Вот-вот, помех уже меньше, тьма уходит под ярким светом изображения, подключается звук и магия глаз сделала свое дело. Я вновь в плену нескончаемых линий и цвета.
- Уверен, что ты говоришь не об очках.
- Нет, о них - она поправила на носу дужку очков.
Подойдя ближе, я аккуратно снял с нее очки и напялил на себя. Они были не такие широкие, как требовал обхват черепа, но все же более-менее сносно уселись на носу. Взглянув вперед, я не увидел разницы. Мы стояли на небольшом пригорке, впереди была шумная автострада. А так как уже был вечер, то вместо машин по дороге носились лишь огоньки фар. Я снял очки и отдал их хозяйке.
- Твои очки либо без диоптрий, либо они подходят для меня чересчур идеально.
Она хихикнула в кулачок, совсем по-детски. Словно скрывая от взрослого глупую правду, которую все знают.
- Да, это простое стекло. Это привычка осталась после университета. Странно в том что, когда я в очках люди видят меня другой, нежели когда я без очков. И я соответственно вижу их новое отношение ко мне и отношусь к ним по другому.
- Ты воспринимаешь мир только на основе чужих... - она накрыла мне рот ладонью, поморщившись.
- Это делают все. И ты, и я, и каждый кто хотя бы раз в жизни пил молоко - в ее интонации были слышны всплески гнева. Похоже, она часто спорила на эту тему и сейчас решила выложить все аргументы, сразу оставляя меня, как противника, безоружным. Битвы на земле, которую уже завоевал не вызывают жажды победы или поражения, они вызывают лишь раздражение.
- Ну, неужели ты сам этого не видишь? Мы зеркала друг друга, чтобы ни говорили об этом всевозможные философии, но это до жути скучное чувство. Если ты лишь отражение и то кого ты отражаешь, тоже является отражением, то где находится отражаемое? Ответ прост - отражения не существует. И это улей из которого вылетают все виды скук в жизни.
Тут уж наморщился я, в студенческие годы подобными разговорами, не имеющие начала и конца, были переполнены посиделки с друзьями. Вдобавок, если приглашали в гости девушек, которым скоро нужно было сдавать философию, то пиши пропало. Сравнительную характеристику о том, что думал Платон в молодости и Юнг в старости мы получали в избытке. Скользнув языком по зубу мудрости, будто желая от него подмоги, я выпалил из всех стволов, решая сломить ее сейчас или никогда.
- Даже если ты говоришь с точки зрения метафизики и прочей абстрактной чепухи - мы можем быть зеркалами лишь наполовину. Да, мы воспринимаем себя через призму людей на нас смотрящих. Но ведь они смотрят! А люди смотрят лишь туда, где интересно. А на самого себя человек смотрит лишь по утрам, да и скользнет отражением в боковом стекле, когда будет открывать дверцу автомобиля. Отражение формирует нас будущих, но настоящее - оно реально. Мы его собираем воедино вот этими руками - мотивы, да. Мотивы чтобы собрать этот момент идет из мнений окружающих. Но большую часть мы выбираем из памяти, желаний и возможностей. Мы не настолько социально зависимы, как ты себе все нарисовала... Иначе Робинзон Крузо умер бы сразу, не дождавшись Пятницы и не пережил бы всех этих приключений.
На ее лице расплылась спокойная улыбка. Такая бывает, лишь, когда ты пришел с холодной улицы, дождался, пока ванна наполнится, и мягко окунул тело в горячую призму воды. Расслабление вместе с удовольствием.
- Прости меня.
- За что? - во мне все еще горело желание спорить, и я присел на корточки, потянувшись рукой в карман за сигаретами.
- Это была проверка.
Недоуменным взглядом я посмотрел на нее снизу вверх.
- Ну, я же должна посмотреть какой ты... в бою - она снова по-детски хихикнула в кулачок.
Я вздохнул, ну да, можно было догадаться. На сырое мясо, только голодный волк бежит. А голодный значит слабый. Поймала.
- И как я тебе “в бою”?
- Несносный, как и всегда. Но не переживай, мне это нравится.
Она посмотрела вдаль, за тянущиеся, далеко вдаль, иглы темных сосен. Я встал рядом и выкинул сигарету, сейчас она уже не имела значения. Нет ран - нечего зализывать.
- А ты странная. Но приемчики чисто женские. Ты бы поаккуратней, а не то скатишься в банальность.
Пальчики скользнули по дужке очков, она сняла их. И тем же самым жестом - плавным, как лента, швырнула их в ближайший овраг.
- Говорят что “время покажет”, но я умею дышать, поэтому время мне не помощник - она скользнула губами по моей щеке, оставляя прощальный поцелуй. Ее пальцы ловко поймали мою ладонь и вложили в нее кусочек бумаги.
- Я сама покажу тебе, что будет дальше. Мне пора.
- Как тебя зовут? Ты не назвала своего имени, а то, которое было в чате слишком длинное - я крикнул это уже смотря ей в спину. Она не отвечала.
Я уселся прямо на траву и чиркнул спичкой. Наблюдая как ее платье становится все меньше и меньше. В ладони лежал обрывок от салфетки и на нем скорым почерком было написано ее имя.
Подумав, что “просто ответить, талант не позволяет, да?” - я закрыл глаза и упал спиной на траву. Темнота с радостным умиротворением приняла в гости и я пожалел, что не прихватил с собой палатки. Чудная, теплая ночь, да и вокруг ни души. Всем телом ощущая, как звезды покалывают мою кожу. Они смотрели на меня. Как бы странно это ни звучало, но каждая из них - сейчас смотрела на меня. Смотрели бесхитростно и честно. Я положил руки под голову и задремал. К черту палатку, летом можно спать и так.
Глава вторая: ПРОБУЖДЕНИЕ
Во сне меня что-то сильно щипало за руку. Я придумывал громадные фантазии, чтобы избавиться от этого наваждения, но нервы посылали импульс за импульсом, всасывая в реальность снова. С трудом открыв веки, я сделал попытку посмотреть на то что так сильно возвращало меня в новый день полный радости и свершений, как врут нам психологи в своих книжках. Оказалось это был мужчина сидящий рядом и методично щипавший меня за руку, он смотрел куда-то вдаль, но в тоже время его “вдаль” заканчивалось на рукаве моей куртке. Поэтому можно было сразу понять, что он пьян. Так как только человек с сознанием расширенным алкоголем может увидеть большое в маленьком. Люди трезвые делают наоборот они придумывают что в большом есть маленькое. Обманывают себя первые и вторые. Размер всегда впору содержимому, достаточно зайти в обувной магазин и попробовать одеть на свой 42 размер сапожки 36-го. Муссируя в себе подобные мысли, я повернул голову. Это я так себе сначала подумал, что “повернул”, на самом деле дальше мысли дело не пошло. Тело чувствовалось как оболочка папье-машье полностью полая внутри.
- Пока я тебе не разрешу, ты не сможешь двигаться.
Голос мужчины сидящего рядом показался удивительно знакомым, это была некая смесь голосов - большей частью преподавателей. Школа, университет, курсы по повышению квалификации - в каждом из учителей нашей жизни есть нечто одно. Это “одно” особенно чувствуется в голосе. Некая несгибаемая сила, которая несет в себе знания. Мы шутим и обливаем сарказмом каждую фразу или слово похожее на половые органы или описание прелюбодеяния, после произнесения которых нас ставили в угол или выгоняли из аудитории. Голос был соткан из громадного количества памятных мне людей. Разбери его на ниточки - и я бы рассказал о каждом по паре-тройке чудных, веселых историй. Но все они вместе мешали настроиться на что-то одно. Сглотнув слюну я промычал нечто неопределенное - голосовые связки работали успешно. Да и шмыргнуть носом получилось. Значит лишь тело не в моей власти, а голова таки работает. Ну, и слава богу. Когда-то я считал, что лучший отдых - это побыть инвалидом, чтобы работали только веки. Осознание того что ты абсолютно ничего не можешь делать - смирение с этим, убивает все желания и погружает тебя в бесконечный сон в котором ты не видишь граней. Думаю, найдется пара умников готовых поспорить, что пара недель в Турции по льготной путевке лучше. Но я уберу из понятия “отдых” алкоголь и оппонент скуксится. Отдых по инвалидности самый не затратный способ расслабиться и вернуться в поток правильных мыслей.
- Ссать под себя это не круто, брат.
- Я что снова говорю вслух? - я сморгнул последние остатки сна и зарекся не задумываться при людях. Чем черт не шутит, еще разболтаю чего лишнего.
- Я думал ты спросишь, что ты это сделал пока спал.
- Спросил бы, если бы чувствовал мокроту в промежности, раз ее нет - значит все хорошо.
- Важно не это, важно то, что я не могу понять, почему ты можешь думать.
Я посмотрел на небо. Облака изменялись слишком быстро. Неестественно быстро, как в ускоренной съемке они двигались рваной ватой, соединяясь и разрываясь снова и снова, то темнея, то светлее.
- Ну, раз ты подчинил себе мое тело, значит и правда неясно, почему я могу думать без твоей указки.
Он вновь ущипнул меня. Сарказм наказуем физической расправой, если у собеседника нет чувства юмора.
- Ты часть моего сна. Я тебя создал, ты мне снишься.
Прикрыв глаза, я начал прокручивать события последних пару дней. И употребление веществ закидывающих мозги в неизвестные каньоны с компотом фантазий там не числились. Я лежал на траве, светлело, была слышна автострада. Откуда-то издалека чувствовался запах едкого дыма, словно горели покрышки или пластик. Я подумал, что неплохо было бы сейчас перекусить или хотя бы выпить, а то разговор не клеился, да и ситуация требовала разъяснения.
- Это вряд-ли - голос перенесся с левой стороны на правую.
- Может, все-таки расскажешь в чем дело?
- Не люблю повторяться. Ты часть моего сна.
- А как проверить?
- Какой ты мрачный человек, с тобой случилось чудо, а ты сопротивляешься.
- В кругу людей с высшим образованием это называется “разумностью”, мы с помощью нее определяем был-ли трип действительно общением с высшими силами или дилер с транквилизаторами был нечист на руку. Впрочем выхлоп всегда одинаков.
Сосед хохотнул и тут же начал сильно кашлять. Сложно описать “сильно” кашлял. Есть люди которые кашляют чуть-чуть, есть кто “нормально” и дальше вроде как классификация останавливается, а тут он действительно сильно кашлял. Громко и со звуками выходящей слюны из горла. Прижав рукав ко рту, он вытер губ.
- Мне осталось совсем чуть-чуть, и в магазине я купил это желание.
Большим пальцем мне удалось подвинуть кольцо на среднем пальце. Похоже, когда сосед отвлекался, то и его ненавистные щупальца власти сходили с тела, возвращая свободу движения. Хоть и мизерную, но только алчность заставляет нас мерить свободу, отрекаясь от истины, что свобода, либо есть либо ее нет. Я зажмурил один глаз, потом второй, доказав еще раз уму, что реальность это вранье. При закрытом левом - солнце находилось в одном месте, а при закрытом правом - в другом. И почему об этом Будда не писал, современные последователи были бы рады простым метафорам, работающим в миру.
- Маловато у тебя было денег, раз ты купил сон со мной.е
- Это правда, был еще вариант поговорить с отцом, но я не захотел. Что я ему скажу? Что нужно он и так знал, а попав за границу смерти, он узнал полностью. Не ты один уважаешь буддизм.
Мне показалось, что закрой глаза я еще раз, и провалюсь куда-то глубоко вниз, в тяжелую зыбкую черноту земли, которая засосет и расщепит тело на питательные элементы для очередного бессмысленного массива деревьев. Чертовы защитники экологии, могут лишь ходить на митинги, да мясо не есть, а как самого себя пустить на удобрение, так трусят.
Сосед закашлялся вновь, и теперь я увидел маленькие брызги крови.
- Ты болен?
- Да, у меня... - последнее слово смазалось, как будто его закрыли белым шумом невидимые операторы.
Он улыбнулся и, взглянув на часы, сказал:
- Ты не знаешь этого слова, поэтому не услышал названия болезни. Здесь отключена возможность обучения. Впрочем, твои знания здесь тоже заблокированы большей частью. Можешь покопаться в моих если интересно. Но имей ввиду - ты увидишь там лишь то что знаешь сам.
Скорчив гримасу заумного профессора, сосед сделал глоток из бутылки. А я попытался вспомнить пару труднопроизносимых, научных терминов означающих какую-нибудь мелкую ерунду. Все большое называется просто: атом, война, фэйсбук. Ничего не удалось.
- Без обид, но словарь у тебя действительно не богатый.
- Да я строителем был, какое там образование, хотя Гессе любил.
Я, втайне, ненавидел Гессе за его любовь к нескончаемым предложениям.
- Что в магазине еще было? Может, вернешь чек и выберешь что-нибудь поинтереснее?
- А мне и так хорошо. Этот сон все, что мне осталось.
- Где мы?
- Тебе, не все ли равно? Время на исходе, посмотри вдаль, сам увидишь.
Взглянув по направлению руки соседа, я увидел что “вдаль” медленно исчезала, бескрайние, острые верхушки елок просто испарялись, не оставляя за собой ничего. Нет, не белый или черный лист, а именно ничего. В образующемся пространстве пропадало привычное глазам восприятие “близко-далеко”, даже цвет не имел имени.
- Я в коме, и сейчас меня отключат добрые родственники. Собственно, я не против, но могли бы еще в больнице подержать. У меня осталось немного монет. Смогу потратить, сделав доброе дело. Так, напоследок.
- Как я очутился в твоем сне?
- Этот мужик в балахоне, сказал, что это новая фишка такая. Что, несмотря на то что я сам выбираю сон по вкусу, собеседники будут со своим сознанием. Еще какую-то интригу обещал... ну незнаю. Я сильно перепуганный был.
- Ты скоро умрешь. Каково это? Страшно?
Сосед хмыкнул и приложился к бутылке. Сглотнув, он коротко выругался и счастливо улыбнулся, словно солдат после боев идущий разбираться с последним хлюпеньким врагом. Полностью осознающий свою победу, да и возможность поражения тоже.
“Наверное он русский, только они могут пить алкоголь не закусывая” - фраза пронеслась в голове всего мгновение, а сосед тут же повернул голову и остро посмотрел на меня суженным взглядом. Потом широко улыбнулся и отвернулся. Поглощение пространства продолжалось полным ходом. До нас оставалось меньше километра.
- Да, я из России. А умирать... Страшно? - он сделал такую рожу, словно выходец из школы доказывал бакалавру по математике, что интеграл ему никогда не пригодится. Полеты в космос конечно же только гуманитарии прописывают, ага.
- Знаешь, есть большое сожаление, что чего-то там не успел, не доделал. Ну, вот сейчас меня уже взвесили. И на чаше с добрыми и плохими делами, перевесила хорошая. И поэтому остаток добрых я мог потратить на “последнее желание”. Ты же понимаешь, что не просто так это фразочка еще в средневековье была популярна.
- Так там это было скорее уважение к умирающему.
- Даже насильнику? Нет, этот обряд подхватили монахи, под каким-то мудреным веществом, и чтобы быть ближе к богу, решили скопировать это на земле. Вот только взвешивание они забыли, ну это и понятно - кто же будет вести историю жизни каждого человека.
- Сегодня это делают социальные сети. По статусам можно понять, что человек думает.
- Как ты человека-то не любишь. По статусам можно понять то, что на поверхности. Я вот, например, в юности бабушку через дорогу перевел, у того в плаще спрашиваю - почему это плохой поступок был. А он мне “так это дочка Геббельса была, на 15 поколений в будущее к таким людям даже прикасаться грех”.
Сосед расхохотался громко и широко, словно этим смехом пытался увеличить пространство вокруг себя, но неумолимый хаос, пестрящий на краях серыми блестками сужался вокруг нас все сильнее.
- А когда это кончится, что с тобой будет дальше?
- Ну как этот в плаще сказал, память об этой жизни закроют, и я стану чистым, ну и закинут в следующую жизнь. Сейчас вот кончится купленное, меня как раз отключат и дальше на выбор семьи. Плохонькая будет... мало я постиг в жизни.
- А со мной что?
- А ты сейчас проснешься и спасешь ту которая осталась в машине.
Не успев выразить отрицающую реплику, я почувствовал удар в грудь, словно это был резиновый молот с силой упавший на грудную клетку. Сердце забилось, и тело начало наливаться кровью, словно ее до этого не было, она начала двигаться по жилам и я начал дышать. Оказывается все это время я не дышал. Воздух рванул в легкие, и я зажмурился от переизбытка кислорода и мутного состояния “вертолет” в голове. Проснулся я уже на дороге, было раннее утро, рядом со мной дымилась машина и сбитый столб на обочине означающий, что обгон грузовых запрещен. Мотая головой, я тут же освободил желудок, язык обжег спирт. Я был пьян? Рядом с грохотом проехал длинномер и на фуре увидел смазанное лицо соседа повторяющего по буквам “...осталась в машине”. Рванув с асфальта, я тут же вспомнил, что было до этого. Я был пьян, а Она была за рулем. Она была трезва, а я полез на заднее сиденье и толкнул ее руку на себя, так что руль вывернулся и... Куском стекла я разрезал ремни безопасные и вытащил ее окровавленное тело. Она дышала и кашляла. Машина мирно дымилась. Быстро вызвонил скорую, благо сеть брала за городом, пообещав им солидную прибавку к зарплате, уверен, они втопили педаль газа посильнее обычного.
Вокруг валялись вещи из багажника, найдя покрывало, я положил ее на ткань и уселся рядом, положив ее голову себе на колени. Из первичного осмотра было ясно, что кровь не текла ниоткуда, да и торчащих костей тоже не приметил. Она выглядела так словно покупавшись в осенней луже легла спать и вот сейчас скоро проснется. Закурив, я осторожно посмотрел на машину, подумав “а не рванет-ли?”. Потом вспомнил искренний смех инструктора по вождению, который говорил что машина взрывается в двух случаях - если она снимается в фильме или если вы прикрепили к бензобаку взрывчатку готовую разнести в клочья среднего размера деревянный сруб. “Вот тогда бахнет, так бахнет” - говорил он и заливисто смеялся над нашими испуганными глазами.
Повернув голову, я увидел тот самый пригорок, где только что сидел сосед и лежал я. И пластик в машине активно дымил, но не горел. Замигала скорая, я встав, побрел, прихрамывая и держась за окровавленную голову к фельдшерам.
Отредактировано Другой (2012-06-04 16:07:52)
